Замужем за Черным Властелином, или Божественные ка - Страница 55

— С меня довольно! — решительно заявила арианэ, аккуратно снимая с плеч лямки походного сидора и отставляя в сторонку. — Ахарив ллауртэ, затирав ллауртэ, ндис! — Она сняла вязаную перчатку и протянула руку, позволяя падать на ладонь снежинкам.

Диво дивное!

Вторая стадия! Первую мы прошли чуть раньше, когда изучали моржовый метод и влияние холода на функционирование мужского организма.

Вопреки всем законам природы снежинки, будто в обратной съемке, с большой скоростью понеслись наверх, в серое облако! Мало того — тучи над тем местом, где мы стояли, в одну минуту разметало ветром. Небо очистилось, словно их и не было.

— Все! Снимайте куртки. Дальше будет тепло! — уверенно заявила русалка и спокойно разделась до тонкой кофты.

Поначалу мы ей не поверили. Ну разогнала тучи — подумаешь, невидаль! Это совсем не означает, что потом как-то потеплеет или временная атака зимы сразу прекратится.

Мы оказались неправы.

В течение часа стало действительно тепло. Да что там говорить — жарко! В середине апреля пришел май! На глазах изумленных путешественников поэтапно вылезли на свет божий все подснежники, которые бывают в апреле. Залетали жуки и божьи коровки, запорхали бабочки. Засуетились рыжие лесные муравьи… Вот только мух, комаров и мошкары почему-то не было. Наверное, арианэ о нас позаботилась.

Потом трава загустела и зазеленела, словно в начале мая. Почки деревьев выбросили клейкие листики, на глазах одеваясь в изумрудные одежды. Вокруг весело зачирикали птицы…

Мы шли в зоне неустановленной стихийной силы. В этом коридоре впереди, позади и по сторонам буйствовала не то что зима, а уже почти начало лета! Я глазам не поверил, когда увидел стрелку ландыша и цветущую черемуху. А бутоны земляники меня добили окончательно!

Господи, они же цветут чуть ли не в июне! Теплым был не один лишь воздух, прогрелась и почва! Но при всем том благоденствии на меня навалилось другое бедствие — арианэ.

Пока было холодно и промозгло, идущая впереди русалка о себе не напоминала. Теперь, видимо, собралась с духом решить некоторые насущные вопросы в моем отношении.

Обо всем по порядку…

Начало смеркаться, когда зять скомандовал давно лично мною ожидаемое:

— Привал!

Не знаю насчет остальных, а я уже совсем ничего не хотел. Ни-че-го! Ноги не держали, спина ныла, сил не осталось вовсе… Кое-как помог хлопцам поставить палатку и собрать хворост, которого здесь не так и много.

Можно было еще набрать камыша, его-то как раз по берегам болот полным-полно, да он, к сожалению, горит жарко, но слишком быстро. Ни обогреться, ни еды сварить. Так что работа на стоянках находится всем.

Кашеварила арианэ в компании следопыта. Одну русалку готовить еду мы не пускали — кто ж знает, чего она туда подсыплет!

Зловещая пасть ночи беззвучно пожрала жалкие остатки света, схлопнувшись на заходящем солнце. Даже луны и звезд на небе, покрытом низким пологом туч, не было. Жутковатая непроглядная тьма, прорезаемая нашим костром, навевала беспокойство и тревогу.

Еле-еле отогрелся у костра в сменной сухой одежде, да и то скорее за счет горячего грога. Терпеливо выслушав обычную порцию солдатских баек, отправился в нашу с Кондрадом палатку. Гудящие от усталости ноги обязывают, знаете ли. Есть что-то здоровое в том, чтобы умотаться за день и ничего не чувствовать — только желание прислониться и заснуть, хоть бы и стоя. Подложив свой сидор в изголовье, улегся и упал в сновидение…

В дверь моей комнаты проскользнула Иалона. Она была в том самом платье и плаще «инкогнито». На лице маска. Я протянул ей руку. Она прикоснулась ко мне осторожно, даже опасливо, но вскоре расслабилась.

— Позволь мне поцеловать тебя, не снимая маски.

Она молча кивнула, опуская огромные сияющие глаза.

Ее губы были теплыми и мягкими. Я осторожно касался их языком, медленно разогревая желание. Потом углубил поцелуй, прижимаясь теснее. Гладил пальцами по лицу, запускал руки в светлые локоны, изо всех сил притискивая ее к телу. Ощущал прохладу бесчувственного бархата маски, атлас нежной кожи, летящий шелк и трепет ресниц.

Она погладила мою спину и неумело сдернула рубашку, в чем я ей помогал с бешеным энтузиазмом. Потом слегка неуверенные пальчики прошлись вдоль позвоночника, переместились на талию и неожиданно сильно вцепились в пряжку ремня, начиная теребить завязки штанов, чтобы освободить меня от лишней одежды. Я подчинялся ее властным движениям, млея от удовольствия.

Так же неторопливо я начал раздевать ее. Начал с плаща. После чего поцеловал любимую в шею, немножко поиграл с ее завитками на кромке роста волос, спускаясь ниже. Затем расстегнул шнуровки платья. Лаская губами, пальцами и языком, я разогревал Иалону до состояния, когда женщина начинает плавиться, словно воск. Язык и пальцы танцевали на ее сосках, вызывая дрожь тела и тихие стоны. Полные сливочные груди будто дразнились, умоляя не прекращать.

Все волоски на моем теле приподнялись от дикого возбуждения. Я сгорал от желания, изнывал от невыразимого счастья быть с нею вместе.

Когда отстранился, послышался разочарованный вздох. Я возобновил поцелуй, на этот раз он стал глубже, требовательнее. Жадным ртом сминал ее губы. Язык властно врывался внутрь, следуя определенному ритму. Она отвечала мне тем же.

Моя рука в одном ритме с языком начала выписывать круги на животе, затем опустилась и нашла новую цель…

И кажется, только недавно сомкнул глаза, как из этих самых глаз посыпались искры! Причем не наружу, а вовнутрь, больно жаля уставший мозг. Не поднимая век и любуясь феерическими радужными всплесками, рявкнул спросонья: